Про трех братьёв про Мишку да про Шишку да про Ваньку-дурака
Ну, было да жило мужик да баба. У них было три сына. Одного звали Мишкой, другого Шишкой, третьего Ванькой-дураком. И этым братьям до того надоел этот Ванька-дурак, дак говорят:
- Брат, давайте убежим от этого Ваньки в бурлаки!
Раньше ведь бурлаки были. Котомоцки склали да, хлеба клали да там ложки да, по стокану да, всё взяли с собой, да в мешок склали, два мешка, да тут клали, на полку сели. А от глаза занавеску повесили.
- С утра, - говорит, - вскочим, да убежим да.
Ну а Ванька этот дурак сметил. В мешок один наклал калу кониного, а в другой мешок сам сел. Оны поспали, да проснулисе да, вскочили:
- Брат, время идти!
Да вскоцили, да скурей с полки котомки на плеця да и в бег, что убежать от Ваньки. Ну, убежали, идут дак, бежали, устали, один у другого и спрашива:
- Брат, у тя тяжела ли сумка, котомка?
- А ничёго.
- А другой:
- А я дак, - говорит, - весь перепотел, нести не могу. А сядем да отдохнем, да хоть перезакусим маленько. Не могу боле идти.
Только сели, котомки выняли, а он там с котомки:
- Братьиця, братьиця, дожидайте!
- Уай! Дурак-то тут и е! Давай побежим, брат!
Катомки на плеча, да опять в ход. До того дошли, что тяжело же, там котомка.
- Не могу, брат, боле ничего, - говорит, хоть что хош, а не могу. Сядем, отдохнем.
Ну, сели. Котомку развязали поесть, а там любо поесть!
- Уай!
Как другу развязали, а он:
- Здравствуйте, братьиця!
- Уай! Вот дурак, дак дурак и есть, никак не уйдешь от этого дурака!
Ну, три братьиця, три брата идут. Ну, шли далёко ли, близко, высоко ли, низко, пришли к дому, к домицьку.
- Ну, давай, зайдем в этот домицек да отдохнем. А може нас и покормят. Ну, все три брата в этот и завалили. Отворяют дверь, заходят, а Баба-Яга сидит да:
- Фу-фу-фу, русской дух! Слыхом не слыхано, видом не видано, дверь, - говорит, - открывается, а русской дух пихается. Слава тебе господи, три барашка пришло.
Да под пол всех да. Ёны там в подполье сидят, спорят, Ваньку ругают, бранят. Ну не выйдешь! Кладены в подпол дак.
Ну утром бабка поезжат на помяли. А дочерь будит:
- Дочка, вставай скурее, топи пецьку жарчае и жарь барашка ловцае.
Дочка пецьку встала накалила дак:
- Ну-ка барашек вставай.
Оны пяхать-попяхать. Ваньку-дурака и выпихали. Ванька сел, пришел.
- Ну садись на пекло.
Ванька сел как пекло, руки расширил, ноги расширил, а в пець никак не входит.
- Не так дурак сел.
- Умница, покажи-ко мне.
Она села, да прикокуркалась на пекло. Он в пець и бросил да. Да подпер да. Да хлеба набрал да, всего набрал да, братьям тут в подпол.
Ну там ёна выпарилась да, выжарилась да, вынял да, матери еду. Она пришла, да за обед, да барашка есть дак.
- Ой какой жирный барашек. Поела. На другой день таким же образом. Поезжат, а другую дочь будит:
- Доченька, вставай скурее, да топи печку жарче, зажарь барашка ловчае.
Ну опять дочь выстала, печь натопила, каленой-каленой.
- Ну, барашек, вставай!
Дак вставать, оны пихать-попихать, Ваньку-дурака и выпихали. Ну Ванька пришёл, опеть:
- Садись на пекло!
Он сел, руки расширил, ноги расширил, в печь не входит.
- Не так, дурак, сел!
- А покажи-ко, умниця!
А ена села на пекло, прикокуркалась, он в печь бросил да. Ну и тую приготовил матери, хлеба набрал да, к братьям опять в подполье да. Ну ведь как чего ести-то набрано. Поесть-то ведь надо, сидя дак.
Ну, осталасе одна. На третий день выстала, сама пець топит.
Уж натопила так, калена-калена пецька.
- Ну-ко, вставай последний барашек!
Пихать-попихать, Ваньку-дурака и выпихали.
Ванька тут сел, руки расширил, ноги расширил, в печь не заходит.
- Не так, дурак, сел!
- А покажи-ко ты, бабушка.
Она прикокуркалась, он в печь бросил да.
- Братья, вставайте, нет никого. Ну, вольны нынь казаки.
Ну, братья выстали да. Опеть в поход собираютсе, уж наб идти. Набрали в сумку всё, наклали в одну сумку. А в другу он говорит:
- Я старуху кладу.
- Да что ты, дурак, куды мы старуху-то потянем!
- Кладу, ничёго. На плеча себе да. И пошли. Идут опять. Там уж шли да были, уж ночь на улице застигла, что надо нечевать где-то, а жилища нет. А толстая ель, сама суковата, така густая.
- Да вот, - говорит, - ночуемте под этой елью. - и расположилисе.
Закусили, и всё, чтоб спать легчи. Вдруг шум, греем! Оны спугалисе.
- Давайте, братья, выстанем в ель.- И выстали в ель…
Разбойники пришли. Раньше разбойники ведь были. Пришли да, тут расклалисе есть да, пить да, всё. Сели есть, а он говорит:
- Братья, я ведь стять хочу.
- Д что ты, дурак, тебя убьют, да нас убьют!
- Ну что хотите, не могу терпеть! - И давай оттуль стять.
А оны говорят:
- Слава тебе, господи, бог маслица льет! Слава тебе, господи, бог маслица льет!
А он потом:
- Братья, я ведь за большим хочу!
- Ой, Ванька, что ты, дурак, убьют тебя, да нас.
- Ну хоть что делайте, а я высерусь!
И давай. А оны говорят:
- Слава тебе господи, бог крошоночки крошит! Слава тебе господи, бог крошоночки крошит!
Поели и деньги разделили на четыре кучи разбойники-то. А ён говорит в тоё время:
- Братья, я старуху кину!
- Ванька, не рой ты, будь ты настоль доброй, тебя убьют и нас убьют.
- Нет, братья, кину, уж чему быть, дак то и будет.
Да старуху-то и бросил. А старуха-то по сучьям: «тырк-тырк-тырк», - катитсе, а они вскочили:
- Сам бог летит, сам бог летит, - ды убежали, да и деньги оставили тут.
А братья спустилисе, ды уж им нажива эты деньги уж, куды.
- О, Ванька, спасибо! Ты уж это добыл нам хоть. А нет дак. Пойдено бурлацить денёг наживать дак!
Ну ды, вот и эты денежки забрали, да домой вернулисе богачамы. К отцью да к матери, да и Ваньку боле любить стали, от Ваньки не убегать стали. В почете был Ванька.Стали жить-поживать, да добра наживать да. И сказке конец.
|