|
Tuoba oli vanha Väinämöin],
Vesti tiijolla venehtä,
Luadi purtta laulannalla.
Uubu kolmi ja sanoja
Parraspuida pannessa,
I liitoksia liittyjessä.
Läksi Tuonelda oria,
Manalalda viändimiä,
Huhuolie heijahutti:
„Tuo venehtä, Tuonen tytti,
Laivua, Manalan neidi!"
„Veneh tiäldä tuodaneh,
Kuin syy sanottanen,
Mi syy Manalla suatto?"
Še miun Manalla saattouml
Veššin tiijolla venehen,
l.uajin purtta laulannalla,
Uuvuin kolmia sanoja
Parraspuida pannessani,
Liitoksia liittyäissäni.
Läksin Tuonelda oria,
Manalalda viändimiä"
Toi venehen Tuonen tytti,
Laivan Manalan neidi.
Kävi hiän Tuonelda orot,
Manalalda viändimet.
Kivellä hiän kilkuttau,
Kallivolla kalkuttau. i
Ei kirves kivehe koše,
Kallivolla kalkuttaa
D’o on valmis veno jumala,
Puržiipuu on Väinämöizen.
A mistä on suaha soudajaizet?
Kolme on poigua pirullauml
Yksi rujo, toini on ramba,
Kolmas on veri sogie.
Tuuvvah rujot, tuuvvah rammat,
Tuuvvah on verisogiet.
Verisogiet venehin soudau,
Rammat räccähien ajella,
Pandin vanhat soudamah,
Vanhoilda jo piät vabizi,
Airon pyyrimet purehti,
Tel’l’ot tedrinä kukerdi,
Nenä joigu joccenekse,
Perä kuori kuarnehekse.
Pandih nuoret soudamah,
Nuoret kerda viällettih
Korvan kuulomattomakse,
Nuoret toini viällettih
Siiman siidämättömäkse;
Nuoret kolmas viällettih,
Puuttu purzi Väinämöizen,
Takeldu veno jumala —
Kivellägö, vai havolla?
Ei kivellä, ei havolla,
Hauvin suuren hard'ehilla,
Merikoiran koukkaluilla. T
uoba oli nuori Jougamoini,
Vedi miekallah meryttä,
Alla laijan langetteli.
Ei on haugi i totellut,
Miekka mäni kolmekse palakse.
Tuoba oli vanha Väinämöini,
Vedi miekalla meryttä,
Alla laijan langetteli.
Eibä miekka ei totellut,
Haugi mäni kolmekse palakse.
Händämuru häilähteli,
Keskimuru keikahteli,
Piäpalan kädeh sai.
Kačellah hyö, kiännelläh:
„Mibä tästägi tulou?"
Viijäh on sepän pajah,
Ikkunattomah, ovettomah.
Tuoba oli seppo Ilmoillini
Tagoja ijäniguni,
Luadi soiton sormillah,
Soittelou, sovittelou,
Kaččelou hiän, kiändelöy. |
Был старый Вяйнямёйни,
Заклинаньем делал лодку,
Пением делал челнок.
Не хватило трех слов,
Чтобы борты наладить,
Чтобы накладки наложить.
Пошел в Туони за шилом,
В Маналу за сшивками,
Громким голосом крикнул:
„Пригони лодку, дочь Туони,
Перевези на судне, дева Маналы!"
„Пригонят отсюда лодку,
Если скажешь причину,
Какая привела тебя в Маналу?"
„То привело меня в Маналу:
Делал лодку заклинаньем,
Пением делал челнок,
Нехватило мне трех слов,
Чтобы борты наладить,
Чтобы накладки наложить.
Пошел я в Туони за шилом,
В Маналу за сшивками".
Пригнала лодку дочь Туони,
Перевезла на судне дева Маналы.
Сходил он к Туони за шильями,
К Манале за сшивками.
На камне он постукивает,
На утесе поколачивает.
Топор не задевает за камень,
Пятка топора за утес.
Уже готова божья лодка,
Мачту вставил Вяйнямёйни.
Откуда взять гребцов?
Три сына есть у черта:
Один калека, другой хромой,
А третий совсем слепой.
Привели калек, привели хромых, Привели совсем слепых.
Слепые в лодке гребут,
Хромые едут верхом.
Посадили старых грести,
У старых головы тряслись,
Уключины у весел скрипели,
Скамьи тетеревами ворковали,
Нос лебедем кричал,
Корма вороном каркала.
Посадили молодых грести,
Взмахнули разом молодые
И совсем их не стало слышно;
Молодые взмахнули второй раз
И совсем уже их не видно;
Молодые третий раз взмахнули —
Застряла лодка Вяйнямёйнена,
Засела божья лодка,
На камень или на корягу?
Не на камень и не на корягу,
На спину большой щуки,
На ключицы водяной собаки.
Тут юный Еугамойни
Мечом по морю ударил,
Под борт лодки махнул.
Щука даже не почуяла удара,
Меч сломался на три части.
Тогда старый Вяйнямёйни
Мечом по морю ударил,
Под борт лодки махнул,
Меч остался невредим,
Щука разрубилась на три части.
Хвостовая часть ускользнула,
Средний кусок выбился,
Часть с головой в руках осталась.
Рассматривают они ее, поворачивают:
„Что из этого можно сделать?"
Снесли ее к кузнецу в кузницу
Без окон и без дверей.
То был кузнец Ильмойллини,
Вековечный кователь,
Своими руками сделал он кантеле,
Играет на нем, настраивает его,
Осматривает он, поворачивает его. |
Вяйнямёйни едет в Туонелу. Руна
