|
Ende oľ prost mužik vävü. Nainu hän oľ edahan. Astub adiveihe anopehe i aphe. Tuli aphe adiveihe, anop tegi touknad. Touknad tegi, vävun ištuť sömhä. Vävü süiž ka vareidab: söb ka kar tegese, vareidab, anop sanub, mise äjän seid. Ii rohtnu i söda, muga i kodhe tuli. Tataze küzub: «Nu, anopiiž adivoičetiba?» — «Muga adivoičetibauml tegi magedad touknad, da en rohtind söda, sön ka kar tegese.» — «Oi sinä, prost, tariž oľ söd ka segoitada ka toukun libub, möst tegese selgäšti.» — «Söda uduu kerdou.»
Nedal’ proidi dei hän möst ajab adiveihe. Anopennust tuli da apennust. Ap da anop vasttiba. Möst adivoičetiba i anop pani kislid. Hän väheižen süi dei nägeb, mise poleneb dei kislin segoiti. A anop nägi dei sanub: «Vävu, vet’ kislid ii segoitelgoi.» Hän stolantagoupei läks' dei tuli kodhe. Küzub tat: «Nu, kut adivoičetiba?» — «Adivoičetiba čomin, da kislin segoitin da anop sanii, mise kislid ii segoitelgoi.» — «Huvä, mänod uduu kerdou, ka ala rada ninga.»
Nedal’ — töine proidi dei hän möst adivoihe ajab. Edahan oli, ka tuli homencel aigoiš tuli. Anop kürzad paštab. «Ištte, vävü, kürzid sömhä.» «Išttas, požalui, dorogaspei, ka zahotin söda se da.» Išţįihe, kürziď söb. A anop pani sen’t. Hän muga napiraib söb, muga hänel apetit. «Nu, anop, silai čirud, ka čirud.» — «Ka, vävü, ii čirud ole, a sen’.» — «Nu, sen' ka sen', a minä dumein: čirud.»
Nu i ladno. Süi dei aji kodhe. «Nu, kut beregoičiba?» — «Beregoičiba ani čomin, nu minä dumein mise oma čirud, a oli sen’.» — «Huvä, uduu kerdou mäned. ka ala ninga rada, a čomašti kacu. muja da eskei sanu anopele», nece tat se sanub.
Hüvä, mända udes möst adiviihe. Vuu kerdan adiviihe aji. Adiviihe tuli sobatan ehtou. Anop ezmäi ii adivoičend, a pan’ külbetin’ lämhä. Küľbetin lämhä pan’, dei külbeť palaškanz. Nece iknaspei kacub vävü dei sanub: «Anop, külbeť se palab.» — «Palab, ka palamaha om pandud.» Möst išţį, išti vävü: «Anop, külbeť palab?» — «Palab, ka palamaha om pandud.»
No, okha. Anop kaika sigä radab, užnan tegeb. «Anop, a külbeť palab.» — «Palab, ka palamaha om pandud.»
«No, mända hougod toda», anop pagižeb. Anop hougod tomha män’, a vävül neciľ kromeine liibäd ottud. A lumeškanz, diki äjou lumen paneškanz.
Anop hougho männu, a vävü söb neciš kromašť, söda zahoti ka. A anop siižub pordhil hougonke dei sanub: «Nu i huttib ka huttib.» — «A huttin’ ka ičiin kromašt’.» Anop se sanub, mise lunt se paneb, a hän dumeib, mise vävüle sanub: huttib ka huttib. |
Жил когда-то глуповатый зять. Жену он взял издалека. Пошел он в гости к теще и тестю. Пришел в гости, теща приготовила толокно. Приготовила толокно и усадила зятя за стол. Поел бы зять, да боится: если он поест, то образуется ямка, и теща скажет, что он много съел.
И не посмел он есть, да так и пришел домой. Отец спрашивает:
Ну, угощали тебя у тещи?
Меня угощали так: приготовила теща сладкого толокна, да я не посмел есть, потому что образовалась бы ямка.
Ой ты, глупый, надо было, когда поешь, все перемешать, и толокно опять бы выровнялось.
Поесть, что ли, в следующий раз.
Прошла неделя, и опять он едет в гости. Приехал к теще и тестю. Тесть и теща встречают его. Опять угощают, а теперь теща поставила на стол кисель. Он немного поел и видит, что ополовинил кисель, и перемешал его. А теща увидела и говорит:
— Зять, кисель ведь не размешивают.
Он встал из-за стола. Приходит домой, отец спрашивает:
Ну, как тебя угощали?
Угощали хорошо, да я кисель размешал, а теща намекнула, что кисель не размешивают.
Хорошо, пойдешь в следующий раз — не делай так.
Прошла неделя-другая, и едет зять опять в гости. Далеко было добираться, приехал рано утром. Теща блины печет.
—Садись, зять, блины есть.
—Сяду, пожалуй, с дороги так есть хочется!
Сел он и ест блины. А теща подала еще и грибов. Он все уплетает с аппетитом.
Ну, теща, у тебя почки так почки.
Да не почки это, зять, а грибы.
Ну, грибы так грибы, а я думал почки. Ну, и ладно. Поел да и поехал домой.
Ну, как угощали?
Угощали очень хорошо, но я думал, что были почки, а были грибы.
Ну, хорошо, пойдешь в следующий раз, то иначе поступай: посмотри хорошенько, распробуешь и только потом скажи теще, — это отец-то говорит.
Хорошо, опять решил ехать в гости. Еще раз поехал в гости. В гости приехал в субботу вечером. Сначала теща не угощала его, а затопила баню. Затопила теща баню, а баня загорелась. А зять спокойно смотрит в окно и говорит:
Теща, баня-то горит.
А горит [топится], так пусть, на то она и затоплена. Опять сидит, сидит зять.
Теща, баня горит.
Горит [топится], так пусть, на то и затоплена. Ну, ладно. Теща все работает, ужин готовит.
Теща, а баня горит.
— Горит [топится], так пусть, она ведь затоплена. Ну, пойду-ка я дров принесу, — говорит теща.
Теща ушла за дровами, а у зятя с собой кромка хлеба взята, он горбушку жует — есть захотел. А тут снег валит, очень сильно метет. Теща стоит с дровами на крыльце и говорит:
Метет так метет!
А мету [уплетаю] — так свою горбушку.
Теща-то говорит, что снег метет, а он подумал, что теща о нем говорит. |
Prost vävü (Глуповатый зять). Сказка-анекдот
