|
Mänin marjaa mamoille,
karpaloo kantajalle.
Perkkasin vakan vaapukaist,
mussan merran mussikaist,
siiglan verran siistaraist.
Kuulin kois kolkettii,
naapuriis naksettii,
jooksin kiireest kottii –
velloi vestää ikkun’al,
sepitsee sula settoin.
Kysyttelen velloiltaan:
«Mitä vessät, velvyeen,
sepitset, sula settoin?
Vai vessät sotoi vennooja,
sotoi airoa asetat?».
Velloi vaiten vastaeli:
«En vessä sotoi vennooja,
sotoi airoa en aseta,
vessän koollehen kottia,
maalle männehen maijaa».
Kysyttelen velloiltaan:
«Ketä meilt koista kooli?».
Velloi vaiten vastaeli:
«Emoi meilt koista kooli,
emoi laahittu laavitsalle,
ojennettu olkuisille».
Miä vaa tyttöi pikkarain,
kesenkasvoin kannain,
miä tävvyin itkömää.
Isoi looks lootteloo,
likemmäks likentellöö:
«Elä ite, tyttäreen,
ätti toop toisen naisen,
toop i viittä viisahamman,
toopi kuutta kuuluisamman,
kaht i kolmia paremman».
Miä vaa vaiten vastaelin:
«Oi miun izmarut issoin,
et siä emmooja too,
siä toot naisen itsellees,
miulle vits’anvinkuttajan,
nahkaroosan naukuttajan.
Viikoos piiksää viijet vitsat,
netelääs neljät vitsat,
kahetkymmenet kesois,
tukat tuulelle jakkaa,
ahavoille anteloo,
tukat tuulelle jummaalan,
ahavoille armollisen». |
Пошла я по ягоду для матери,
по клюкву для выносившей меня.
Набрала кузов малины,
черный короб черники,
с решето смородины.
Услышала, что дома стучат,
у соседей колотят,
побежала скорей домой –
брат мой тешет под окном,
милый дядя (что-то) строит.
Спрашиваю я у брата:
«Что ты тешешь, мой брат,
что ты строишь, милый дядя?
Или строишь боевую лодку,
вытесываешь боевые весла?».
Брат мне так ответил:
«Не строю я боевую лодку,
не вытесываю боевые весла,
я строю дом для покойной,
избу для ушедшей в землю».
Спрашиваю я у брата:
«Кто же в нашем доме умер?».
Брат мне так ответил:
«Мать у нас дома умерла,
мать уложена на лавку,
на соломе вытянута».
Я, маленькая девица,
я, подросток-курочка,
стала я плакать.
Отец ко мне подходит,
приближается поближе:
«Ты не плачь, моя дочка,
батя приведет другую жену,
приведет в пять раз умнее,
приведет в шесть раз знатнее,
в два и три раза лучше».
Только я отвечала:
«Ой ты милый мой отец,
не приведешь ты матери,
приведешь ты себе жену ,
мне же – ту, что розгой бьет,
что стегает ременным кнутом.
Пятеро розг в неделю истреплет,
за семь дней – четверо розог,
двадцать розог в лето издержит,
волосы (мои) по ветру растреплет,
развеет по ветру,
кудри по ветру божьему (распустит),
по буре милостивого (бога)». |
Äidin kuolo (Смерть матери)
