Иван Годинович
Во том же во городе да во Киеви,
У того же у князя Владимера
Ой были же собраны князья и бояра,
Ой сильные и могучие богатыри,
Купцы имянитые, поляницы удалые.
Ой умный хвастат отцом-матерью,
А безумной хвастат молодой женой,
А кто хвастает силою-хваткой богатырьскою.
А Иванушко Годёнович не ест, не пьет, не кушает,
И ничим же он не хвастает,
Белой лебеди не рушает,
Медку, сахарку не закусыват.
«Ой чим мне, дяденька, хвастать не похвастати:
Ой ровня во Киеви жениласи,
Ой равны подружки замуж ушли».
«Ой время, Иванушко, да и женитисе,
Бери-ко княгину во Киеви по разуму».
«Ой нет мне во городи Киеви,
А есть в том городи Чернигови
У Митрия гостя торгового».
«Что ль тебе надо: казна ли несчетная,
Казна ли несчетная аль сила несметочна?»
«Не надо мне казны несчеточной, а силы несметочной,
Ой дай мне одного слугу Офимку-пазумку,
Мы двое вывезем».
Заплясал он на полати белокаменной.
«Спасибо, Иванушко Годёнович,
Что с собой берешь, Мы двое вывезем».
Заскакал он по полаты белокаменной.
«Спасибо, Иванушко, что с собой берешь».
Ой стали кладывать да потнечки на потнечки,
Мягки войлочки на войлочки,
Сиделышка черкации.
Ой вид'ли молодцев сядучи,
А не вид'ли, куды поедучи.
Вот приезжают они же в Чернигово.
Ой крест кладут да по-писаному,
Поклон ведут да по-ученому,
А на вси на четыре сторонки поклоняются.
«А вы коёй орды, а вы коёй земли?
Коего отца да коей матери?
Как вас именем зовут и звеличают по отечеству?
Эй князи ли есть и князёвичи,
Аль сильны могучи богатыри,
Аль поляницы удалые,
Аль послы лиховецкие?»
«Ай есть же мы да не князи-князёвичи,
И не сильны могучи богатыри,
И не купцы именитые,
И не поляницы эх удалые,
И не послы лиховецкие,
А есть мы да из города Киева,
И приехали мы да свататьси».
«А есть у меня на свадьбу не заправленось».
«А не гостить мы к тебе же эй приехали».
«Эх, тое делушко сделано,
Рукобитье поделано,
Тому делу так и быть.
(Начисто отказыват.)
Просватана же Настасья Митриёвична
За того же сына Кощаева Тропитова».
«Чим отдать да во чужу землю,
А лучше отдать да во свою землю».
«Нет, тое делушко сделано,
А рукобитье поделано,
Тому делу так и быть».
(Начисто отказыват.)
Разгорелось у Ивана Годенова да сердце богатырьское,
Он хватил же саблю вострую
И махнул ему да по буйной главы.
Отлетела у Митрия гостя торгового,
Откатилась головка, как пуговка.
Вот брали невесту да за белы руки
И садили невесту на добра коня.
Приезжают оны да во чисто поле.
«Ой поезжай-ко, слуга Ефимка-паромка,
А й кури-вари да зелено вино,
А вари еще да пиво пьяное,
Да дожидай меня а со княгиною».
Вот уехал Офимка во Киев-град
Курить-варить пива пьяного,
А еще варить пива пьяного,
Ожидать его со княгиною.
Ой раздергивал Иванушко Годёнович
Вот шатер же тот да белополотняный.
Только хочет зайти да забавлятися,
Приежает же первый жених Кощай же Тропетович.
«Выезжай-ко со мной на поединочок,
Ой ты побьешь — дак ты возьмешь,
А я побью — дак я возьму».
Вот оны разъехались.
Во тыи палицы военные ой булатние,
Ой палицы военные, булатние во сорок пуд,
Друг дружка ударили,
Полетел же Кощай сын Тропетович.
Садится Иванушка на белую грудь
И хочет пластать да Кощаю белу грудь.
Закричал же Кощай да во всю голову:
«За Иваном тебе быть — портомойницей,
А за мной тебе быть — царицей слыть.
Выдь, Настасья Митриёвична, из бела шатра
И сдерни за волосы назад себя».
Вот она выходит да из бела шатра
Да взяла сдернула да назад себя.
И вот садится Кощай сын Тропетович
Ивану Годенову да на белую грудь
И хочет пластать да Иванушку белую грудь.
Ой тут же он да пораздумался.
«Ой подай-ко, Настасья Митриёвична,
Ой тыи тетивки шелковыя,
Ой свяжем ручки резвые и ножки резвые,
Привяжом ко кустышку да ко ракитову,
А свезем его да в свою сторону,
А будет нам слуга да очень верная».
«Пластай же, Кощай Тропетович,
Ивану Годенову белую грудь».
Вот приказал, она подала тетивки шелковые,
Привязали ко кустышку да ко ракитову.
Вот заходит в шатер да забавлятися
Кощай да сын Тропетович,
Вот заводит же он с ней да забавлятися.
Вот заспал Кощай да сын Тропетович да крепко-накрепко,
Ён-то спал, она не спала, ведь Настасья Митриёвична.
Ой прилетает голубь да со голубкою,
Ой садятся да на Ивана Годенова.
«Каково тебе жить да у кустышка,
Как у кустышка да у ракитова,
Глядить на забаву Тропетова?»
«Ой выстань-ко, Кощай сын Тропетович,
Убей голуба со голубкою:
Голуб с голубкой не простые —
Приедут же киевски богатыри,
Убьют тебя да во чистом поли».
Вот он вставает и выходит да из бела шатра,
Берет же он да тугой лук,
А кладават стрелу каленую.
«Эй ты, моя да калена стрела,
Не падай ни на воду, ни на землю,
Отлетай в голубка со голубкою».
Не полетела калена стрела
Не в голубка и не в голубушку,
А отлетала самому да во белую грудь.
Убил же Кощай да сын Тропетович да самого себя.
Вот в шатре она да слезно прирасплакалась.
«Ох от бережка да я откачнулася,
А к другому я да не прикачнулася.
Ой Иванушко да Годёнович,
Ой прости меня да во большой вины:
У бабы волос долог, а ум короток».
А раздумалси Иванушка Годенов:
«А пропал же я не от женщины».
«А не простишь меня,
А отрублю тебе да буйну голову».
Вот вернулась она в шатер да белополотняной,
Вот она же взяла саблю вострую,
Хочет срубить да Ивану буйну голову.
Да замахнулась она да саблей вострою,
А сдрожала у ей да сабля вострая
И пала Ивану на белы руки,
Обрубила тетивки шелковые.
Поймал Иван да в руки саблю вострую,
А закричал же он во всю да буйну голову:
«Вот прощу же я теперь тебя, Настасья Митриёвична».
Обрубил же на ногах да у себя тетивки да шелковые.
Вот ставает он да на резвы ноги,
И подходит он к Настасьи Митриёвичной.
«Этот язык мне не надобен,
Который велел пластать да белую грудь».
Отсек он язык да у Настасьи Митриёвичной.
«И эти мне губы не надобны,
Целовали Кощая Тропетова».
Взял он губы отсек у ней.
«Эти мне руки не надобны,
Да обнимали Кощая Тропетова».
И взял он у ней руки отсек напрочь,
И взял он у ней да отрубил ноги резвые.
«Сейчас поди да хоть за князя да за князовича,
Хоть за сильного могучего богатыря,
Хоть за того купца да имянитого,
За того купца имянитого,
А хоть за тую поленицу удалую».
Сейчас же Иванушко Годенов
Уехал он во Киево.
Поживат же теперь он во Киеви,
А живет же он да лучше старого,
А лучше старого да лучше прежнаго,
Лучше прежнаго да князя нежнаго.
|
Иван Годинович
