Verhan vilun tuljon taga, verhale vilule randaižele (За чужим холодным ветром, в чужую холодную сторонушку). Свадебное причитание

(Neižne voikab svad’ban edes)

Oi sä setaa tatkoo i laskaa sä mamkoo,
mä mänen ičen’ setjan tatkoon’ korttas gornicaažes,
mänen ičen’ laskvan mamkoon’ lämäs pezaažes,
holetomas eloožes, holetomas kočkuužes.
Mä mänen i proedin’ nečida tazod lavašt’mu.
Korttas gornicaažes, lämäs pezaažes jäl’gmääčen kerdaažen
sädime i ladime, krasuime i vol’uime.
Setää tatkoo, näehtaa minun päle,
laskaa mamkoo, näehtaa minun päle,
mit’ mä sädime, mit’ mä ladime
jäl’gmäčen kerdaažen, jäl’gmäčoo pordoožoo.
Ii rišt mile ni krasuud’azhe, ii rišt mile ni vol’uidazhe.
Kirbotin’ i kadotin’ nečil’ pimedaa ehtaažoo
ičen’ käbedan krasaažen,
ičen’ vaaktan vaadaažen,
ičen’ holetoman eloožen.
Näehtägät, set’jat čičkoohuded, minun raakoon’ päle,
minun gor’kijan päle.
Näehtägät, set’jad d’at’koohuded, set’jad d’ad’uškod,
minun raakoon’ päle, mit’ mä sädime,
mit’ mä ladime ičen’ käbezihe sädoožihe,
ičen’ käbezihe krasaažihe,
ičen’ vaaktaa vaadaažoo, holetomaa eloožoo.
Nügüt’ tarbiž lib milen’ mända verhale vilule röünaažele,
verhan vilun tul’jon taga,
verhalost vilulost tatkoolost,
verhalost vilulost mamkoolost.
Setaa tatkoo, laskaa mamkoo,
tulebad čomad käbedat praznikaažed, vesl’ad gul’bišaažed,
a mä-se, gor’kii raakoo, raffas, verhan vilun tul’jon taga,
käbed krasaane-se kadotet, vaaged vaadaane-se kirbotet.
Tulebad čomat praznikaažed, čičkoohuded da neičukaažed sädasoo,
mänobad krugleile besedaažile, kezaa veslile kebužile.
Jokseškandob joksii jogohut siriči korttas gorničaažes,
laskvan mamkoon lämäs pezaažes.
Setaa tatkoo, laskaa mamkoo,
mänetaa kedmile radoožile, krugleile zapol’kaažile, tazoole nitüžile,
johtutagat mindaan’ verhaa viluu röönaažoo,
verhan vilun tul’joon taga,
verast vilud tatkoomu, verast vilud mamkoomu.
Mänen verhile viluule radoožile, tedmatoomile i tundmatoomile,
šuštuškatas minun kaedad hard’oožed,
vägetomad käduded, norikaane vödmaane.
Nügüt’ proedi jo holetoo eloone,
proedi holetoo aegaane,
proedibad holetomad homencuded, pimedad ehtaažed.
Čičkoohuded-ne keradasoo, da neičukaažed-ne kogodasoo
da mänobad kruglejale besedaažele da vesliškandesoo,
käbedaa praznikaažoo sädasoo i ladišoo, gul’ghe mänobad,
a mä-se, gor’kii raakoohut,
milaan’ kirbotet i kadotet ičen’ käbed krasaane, vaaged vaadaane.
Ebad kožuškande minun pakuužhe kosaažhe käbedad lentaažed.
Minun tazo ličaane katet i obr’adit’ pimedaa pil’voo.
Ii paštaškande minun pakuužen kosaažen päle käbed päevoohut.
Set’jat čičkoohuded, laskaa mamkoo, setaa tatkoo,
mänetaa radoožele ka johtutagataa mindaan’.
Milen’ siga pit’kad pordoožed i pit’kad ater’joožed,
käduded-ne šuštuškatas, hard’oožed-ne katteškatas,
žal’l’ootas siga ii kelle, papatahtas ii kedamu, basihtadas ii kedamu.
Verhaa viluu röönaažoo verhad vilud susedaažed,
verhad vilud raffoohuded.
Mä, gor’kii raakoo, üks’nein’,
tariž lib kaik kibedad kibužed kibištootta
i sured holuded holutta, abidaažed tirpta i gor’aažed proeditada.
Setaa sä tatkoo, näehtaa minun päle,
minun kaediden hard’oožiden päle,
laskaa mamkoo, näehtaa minun päle,
mit’ mä krasuime i mit’ mä vol’uime set’jan tatkon korttas gornicaažes
nečida tazod lavašt’mu, laskvan mamkoožen pezaažes.
Jäl’g’määčen kerdaažen krasuime i vol’uime,
mä sädime i ladime ičen’ käbedihe krasaažihe,
ičen’ sinižihe sädoožihe.
Ii rišt milen’ nügüd’ ni krasuudazhe, ni vol’uudazhe.
Ani pigašti mä lendan i lendastan sinulon set’jan tatkoolonpää,
sinulon laskvan mamkoolonpää verhale vilule röönaažele.
Mä, norikaane i glupaane viher heinaane,
mä kirbotin’ i kadotin’ ičen’ käbedan krasaažen pimedaa ehtaažoo.
Lendi, lendast’ käbed krasaane, vaaged vaadaane,
holetoo eloone päliči lagediš pöödoožiš, päliči mustiš mecaažiš korttiš,
lagediš sohuziš, päliči tazooš nituužiš.
Lendi lendast’, ül’häšti ištuuhes, edhašti lendast’,
milen’ enamb i ni kulištada, i ni homaata
ičen’ käbedad krasašt’, ičen’ vaaktad vaadad.
Set’jat čičkoohuded, tulob käbed praznikaane,
vesoo Mikolaane, johtutagat mindan’.
Tulob čoma käbed kevadoone, käbed kezaan’e,
paštaškandob paštaa päävoohut, jokseškatas joksjad joguded, joksjad ojaažed,
lendaškandob lendaa libed linduune, käbed kägoohut,
lendab alhašti, ištuse ani lähäšti,
kukkuškandob ani abidašti,
johtutagat mindaan’, norikaašt’ i glupaašt’ viherad heinad.
Mä verhaa viluu röönaažoo šuštunu i kattenu,
ii kedamu ni basistada, ii kedamu ni papatahtas kibedid’ kibuzid’,
abidid’ aigaažid’, tuskid’ kuroožid’, karttid’ pordoožid’.
Set’jat čičkoohuded keradasoo i kogodasoo,
sädasoo i ladišoo ičezoo ves’laa kampan’jaažoo,
ičezoo čomaa partejaažoo.
Set’jat čičkoohuded, pašt’jat podruškaažed, laskvad neičukaažed,
tulob čoma vesoo pühäpanomaane,
mä tulen i joksen verhaa viluu röünaažoopää verast vilut tul’joomu,
ka te aagat mindaan’ pöl’gästugat,
aagat mindaan’ vareegakat, prim’gät i prigolupkat ičetoo vatagaažhe,
ičetoo kampan’jaažhe mindaan’ verast vilut tul’joomu.

(Плач невесты перед свадьбой)

Ой ты, кормилец-батюшка, и ты, ласковая матушка,
я ухожу из высокой горницы своего родимого бытюшки,
ухожу из теплого гнездышка своей ласковой матушки,
из беззаботной жизни, из беззаботного уголочка.
Я иду и прохожу по этому ровному полику.
В высокой горнице, в теплом гнездышке последний разок
одеваюсь и наряжаюсь, красуюсь и волююсь.
Кормилец-батюшка, посмотри на меня,
ласковая матушка, посмотри на меня,
как я одеваюсь, как я наряжаюсь
в последний разочек, в поледнеюю минуточку.
Недолго мне красоваться, недолго мне волеваться.
Уронила и потеряла я этим темным вечерком
свою красную красотушку,
свою белую волюшку,
свою беззаботную жизнь.
Посмотрите, дорогие сестрицы, на меня, бедняжечку,
на меня, горемычную.
Посмотрите, родимые дядюшки, тетушки,
на меня, бедняжечку, как я одеваюсь,
как я наряжаюсь в свои красивые наряды,
в свои красные красоты,
[волююсь] своей вольной волюшкой, беззаботной жизнью.
Теперь надо будет мне идти на чужую холодную сторонку,
за чужим холодным ветром,
к чужому неласковому батюшке,
к чужой неласковой матушке.
Кормилец-батюшка, ласковая матушка,
придут красивые красные празднички, веселые гуляния,
а я, бедняжка горемычная, в людях, за чужим холодным ветром,
красная красотушка потеряна, вольная волюшка уронена.
Придут красивые празднички, сестрички да девушки оденутся, нарядятся,
пойдут на круглые беседушки, на веселые летние игрища,
побежит быстрая реченька мимо высокой горницы,
мимо теплого гнездышка ласковой матушки.
Кормилец-батюшка, ласковая матушка,
пойдете на легкие работушки, на круглые заполья, на ровные лужочки,
вспомните меня на чужой холодной сторонушке,
за чужим холодным ветром,
с чужим недобрым батюшкой, с чужой неласковой матушкой.
Пойду я на чужие холодные работушки, неведомые и незнакомые,
устанут мои узкие плечики,
слабые рученьки, молодая поясница.
Теперь прошла беззаботная жизнь,
прошло беззаботное время,
прошли беззаботные утречки, темные вечерочки.
Сестрички соберутся, и девушки соберутся
да пойдут на круглые беседушки, да станут веселиться,
на красный праздничек оденутся и нарядятся, гулять пойдут,
а я-то, бедняжка горемычная,
у меня уронена и потеряна моя красная красотушка, белая волюшка.
Не подойдут к моей желтой косыньке красные ленточки.
Мое гладкое личико покрыто и запрятано темной тучей.
Не будет светить на мою желтую косыньку красное солнышко.
Родимые сестрички, ласковая матушка, кормилец-батюшка,
пойдете на работушку, так вспомните меня.
У меня там будут долгие минуточки и длинные часики,
рученьки-то устанут, плечики надломятся,
жаловаться там некому, поболтать не с кем, поговорить не с кем.
На чужой холодной сторонке чужие холодные соседушки,
чужие холодные люди.
Я, горькая бедняжечка, одна,
надо будет все больные боли переболеть
и большие заботы перенести, обидушки стерпеть и горести пережить.
Кормилец ты батюшка, посмотри на меня,
на мои узкие плечики,
ласковая матушка, посмотри на меня,
как я красуюсь и как я ликуюсь у кормильца-батюшки
в высокой горенке,
по этому гладкому полику у ласковой матушки в гнездышке.
Последний разочек красуюсь и волююсь,