Eliba uk da mamš (Жили старик со старухой) Сказка о животных

Eliba uk da mamš. Kondī zavodi heidenost kääda. Ķerdan ehtā uk da mamš ištuiba, ištuiba i siť pan’he. Pan’he i magatas. Zavodība uindōda. kulištpa — ken-se värain taga stukičese. Mänba avaidamha. «Ken sigā?» — «Mä.» — «А ken sä?» — «Ka mä.»
He kulištpa, što kohdi. He varagāspa molombad. Hän stukučiškāz' i he kaik sijad tugespa. Hän stukičhe, stukičhe, sadaize ī sa. Sid basib: «Etai avaida ka pertingi mä teiden kändän i teid sen.» Mamš joks’ perthe i basib ukoleuml «Ukoine, minak me tegeškandomai-se, kondi meid seb.» — «Ka ankam hälle mi-ni.» — «Ka min’ me andamai?» — «Ka ankam hot’ hälle kanaine.» — «Ankam.»_— «Mäne, mamš, anda kanaine.» Mamš joks’, kanaižen tači kondjale. Kondi män’. He pan’he i uinos’pa.
Homencō nōs'pa. Päivän eliba. Ehtā mest pan'hežō. Kulištpa — mest stukičese. Mäniba avaidamha ka mest kondi. Mamš joks’: «Uk, mest kondi. basib, sen teid, etā anda mida-ni ka.» — «Ka minak me andamai se?» — «Ka mäne, mamš, tači hälle busine.» Mamš joksi. Tači busižen hälle. Kondi man’. He mest uinos’pa.
Toižō ehtā mest tuľ nece kondi i mest ningaže stukičese. Uk basib: «Minak me andamai se?» — «Ka ankam vazaine.» Tačiba vazaižen. Kondi man’ vazaštmu, he pan’he i uinos’pa.
Toižō ehtā mest tuľ kondi i mest pakičob. «Minak me andamai?» — «Ka ankam jo lehmaine.» Andethe lehmän.
Sid mest tuľ toižō ehtā kondi. he andoiba hebon, sid ištuba i gorüibauml «Minak me homen ehtā andamai. ku kaiken živatan andlimai. enamb antta homen i mida, tulob ka seb.»
Homencō nōspa, gorüibauml «Tämbäi toľko meiľ ehthassai elo.» Uk basib-gi: «Davai pletimai puzun tobnemban da riputamai laghe puzun da hutimoi neche puzhu.» Uk särahthid sai, puzun ani suren, kätken, pleti i necen puzun ripuť laghe. Varastaba ehtan. Sid eht tuľ. Uk da mamš pan’he. Kondi mest tuľ i stukitāze, stukitāze. jälgmä joks’ mamš avaidamha ka antta i mida. Joks’ uk, basib: «Minak me nigut tegomai? Sadaizem puzhu?» — «Sadaizem.» Libuiba lāčha i seinamu libuiba, libuiba, saihe ka puzu se ihtele mehele toľko. kahtele ī kut puzhu sadaize. Nu uk puzhu saihe i ištub puzus sigā, a mamš pertiš joksendab: «Voi. ukoine, mindai niguť seb. Voi, voi, ukoine, kunak mä nigut?» — «Istte päčhe pigemba, ika sab.»
Kondi zaloškan murez', jo astub pertääčes, a mamš pigemba päčhe saihe, päčilādā tugez'he da sigā ištub päčiš. Kondi tuľ. kaikjā horomoiš eči, nimiš i voi löuta ni ukod, ni mamšid. Lāčha libui, sada i voilend nečida ukod. Lähţeškāz’ jo irdha, a mamš i voilend proterpta i päčiš ku riktä da riktä. Kondi vernihe da päčilādan avaiž da mamšin vei ka tolko uk i näggi.
Uk jäi iksnäze i koľ.

Жили старик и старуха. Медведь начал к ним ходить. Однажды вечером старик и старуха сидели, сидели и затем легли спать. Легли и начали засыпать, услыхали — кто-то за дверью стучится. Пошли открывать.
— Кто там?
— Я.
— А кто ты?
— Да я.
Они услыхали, что это медведь, испугались оба. Он начал стучать, и они всё заперли. Он стучался-стучался, попасть не может. Потом говорит:
— Не откроете, так я и вашу избу переверну, и вас съем. Старуха прибежала в избу и говорит старику:
— Старичок, что же мы будем делать-то, медведь нас съест.
— Дадим ему что-нибудь.
— А что мы дадим?
— Да дадим ему хоть курочку?
— Дадим.
— Иди, старуха, дай курочку.
Старуха побежала, курочку бросила медведю. Медведь ушел. Они легли спать и уснули.
Утром встали, день прожили. Вечером опять легли спать. Слышат — опять стучатся, пошли открывать — опять медведь. Старуха прибежала:

— Старик, опять медведь, говорит — съем вас, если не дадите чего-нибудь.
— Что же мы дадим-то? Иди, старуха, брось ему ягненка. Старуха побежала, бросила ему ягненка. Медведь ушел. Они опять уснули.
На другой вечер опять пришел этот медведь и опять так же стучится. Старик говорит:
— Что мы дадим-то?
— Дадим теленка.
Бросили теленка. Медведь ушел с теленком. Они легли и уснули. На следующий вечер опять пришел медведь и опять просит.
— Что мы дадим?
— Да дадим уж коровушку. Дали корову.
Потом опять пришел на следующий вечер медведь, они дали лошадь. Потом сидят и горюют: «Что мы завтра вечером дадим, когда всю скотину отдали, больше дать завтра нечего, придет — так съест».
Наутро встали, горюют: «Сегодня нам только до вечера жить». Старик и говорит:
— Давай сплетем корзину побольше, повесим к потолку да спрячем¬ся в этой корзине.
Старик раздобыл лучины, сплел очень большую корзину — зыбку и эту корзину подвесил к потолку. Ждут вечера. Потом наступил вечер. Старик и старуха легли спать. Медведь опять пришел и стучит, стучит. Наконец побежала старуха открывать, а дать нечего. Прибежал старик, говорит:
— Что мы теперь будем делать? Залезем в корзину?
— Залезем.
Забрались на скамейку и по стене поднимались-поднимались — добрались, а корзина-то на одного человека, вдвоем никак в корзину не залезть. Ну, старик в корзину забрался и сидит там. А старуха по избе бегает:
— Ой, старичок, меня теперь съест! Ой, старичок, куда я теперь?
— Садись в печь скорей, а то достанет.
Медведь задвижки сломал, уже в сенях идет, а старуха быстрее в печь залезла, заслонкой закрылась и сидит там, в печи.
Медведь пришел, по всему дому искал-искал, нигде не мог найти ни старика, ни старухи. На скамейку поднялся, не мог достать старика. Начал уже уходить, а старуха не могла утерпеть и в печке закашляла. Медведь повернулся да заслонку открыл. И старуху унес, только старик и видел.
Старик остался один и умер.