Как сижу, многообидная, под косящатым окошечком
Плач-сказ о Чкалове
Как сижу, многообидная,
Под косящатым окошечком,
И смотрю я, кручинная,
На шумливое Онегушко.
Волна в озере сходилася,
Со песком вода смутилася,
Все тряпущи свежи рыбинки,
Все на дно вглубь опустилися,
А тепло красно наше солнышко,
Оно за тучи обрядилося,
А луна-то поднебесная,
Она вовсе затуманилась.
Я сижу да умом думаю,
Что-то есть у нас неладное,
Есть в стране да недостатное,
Верно враги народа честного,
Народа честного советского,
Все злодеи-неприятели
На страну нашу советскую
Путем тайным пробираются.
В эту пору, в это времечко
Прилетела птичка вещая,
Она крылышки расправила,
По окошечку ударила,
А не птиченька тут вещая,
Это радио советское.
Мне сказала птичка вещая:
„Что сидишь, вдова, невесело,
Ты головушку повесила?
Верно чует сердце женское,
Что в стране у нас случилося,
Большое горе приключилося?"
Мне сказала птичка вещая,
Она весточку нерадостну:
Декабря была пятнадцатого,
Того месяца морозного
Как нежданно да негаданно,
Что погиб наш сердечный друг,
У нас не стало на белом свету
Да Валерия да Чкалова.
Пришла скорая смеретушка
На любимоей работушке,
Эта смерть да не подсудная,
А головушка да безрассудная.
Не видла взять смеретушка
Как ни старого, ни дряхлого,
Человека волокидного,
И взяла смеретушка
Знаменитого да смелого,
Взяла летчика удалого,
Человека деловитого,
Как из летчиков-то первого,
Во всем мире не последнего;
Повырвала смеретушка
Как из сталинских из соколов
Человека самолучшего,
А Валерия да Чкалова-
Не страшился наш ясен сокол
Перелетушков-то дальниих
И не ветров-то он буйныих,
Пролетал да он прямёшенько
Из Москвы прямо на Арктику.
Ему штормы покорялися,
И ветра повиновалися,
И туманы разбежалися—
Все Валерию подчинялися.
Проложил он путь - дороженьку
Во сторонушку во дальную,
Во суровую, холодную,
А путем-то неизвестныим
Во сторонушку во дальную,
Путь воздушный во Америку.
Все-то люди удивилися,
Вся страна наша советская
Им, Чкаловым гордилася,
Что у нас-то, на Россеюшке
Таки герои появилися.
А как нынечку-теперечку
По большому ли несчастьицу,
По велику бесталаньицу
Полетел да наш ясен сокол
В путь дороженьку недальную,
Но не в дальнюю, в печальную,
Не на охотное гуляньице,
Не на веселое катаньице –
Полетел да наш ясен сокол
Полетел на испытание
Самолета скоростного
Велико горюшко случилося,
Больша беда да приключилася
Высоко да высокошенько '
Показалися дымочики, запылали огонечики
Загорелся самолет-то наш,
А Валерии-то да Павлович,
Самолет-то он спасаючи,
Сложил он буйну головушку
На любимоей работушке.
И узнали да уведали
Все-то людюшки советские,
Горючима слезамы, заплакали,
А супруга, молода жена,
Она клубышком катается
Его маленькие детушки,
Будто червушки свиваются,
Все его да сожалеючи.
И попрошу, многообидная,
Я вождей-то ведь советскиих
И товарищей, и летчиков,
И могильныих копателей
И телесных погребателей:
Не копайте-тко могилушку
Во сырую во земелюшку
Уж вы Валерию да Чкалову,
Не копайте глубокошенько.
Не зарывайте-ка плотнешеньке,
Пора-времечко обойдется,
Его сердце успокоится,
Наш ясен сокол повыстанет
Из могилушки повылетит.
А Валерием-то Чкаловым
Все товарищи нуждаются,
Самолеты дожидаются.
Полетит тут наш ясен сокол
На самолетах скоролетныих
Выше лесушку стоячего,
Ниже облаков ходячиих,
Вокруг всего ли света белого,
Но своему ли он желаньицу
Исполнит Сталина задание.
И еще скажу, обидная:
Как супруга, молода жена,
Уж ты, вдова многообидная,
Ты судьбой да приобижена,
От людей ты не обнижена.
Уж ты послушай-ко, пожалуйста,
Не спускай-ко тела мертвого,
Своего мужа законного
Ты во матушку-сыру землю;
У товарища у Сталина,
Есть заводушки стеклянные,
Ты закажи гроба хрустальные,
Положи мужа законного
Как во те гробы хрустальные,
Клади в комнаты в особые,
Ты на ледники холодные,
Чтобы телушко не тратилось,
А бело личушко не портилось.
Когда стоснется да сбиднется,
Гробы хрустальные откроете,
А своего мужа посмотрите.
|
Как сижу, многообидная, под косящатым окошечком 
