|
(Tütar voikab mamad)
Kuna sinä kogozitoi da kerazitoi,
jo edelaze da norelesei,
jätit’ sinä meidämei kruglejikš sirotineižikš-ni
äjou glupeižid’ i meletomeižid’-ni.
Miččen sinä dumeižen-se jo dumehtid’,
miččen sinä radoižen-se radoid’?
Ik da ei ehtal-ik?
Ed küzund nikel sinä necidä dumašt-se,
ed küzund sinä necidä radošt-se nikel,
kalliž sinä da kandjaihudem, roditel’ sinä da mamoihudem.
I kut miile nügud eläda se,
glupaižid’ i meletomaižid’-ni. |
(Плач дочери по умершей матери)
Куда ты собралась да сподобилась
и так рано и смолоду,
оставила ты нас круглыми сиротинушками-то
слишком глупеньких и несмышленненьких-то.
И какую же думушку-то удумала,
и какую ты работушку-то наделала?
Да не вечером ли?
Не спросила ни у кого этой думушки-то,
не спросила ты этого дела-то ни у кого,
дорогая меня выносившая, родительница ты моя матушка.
И как нам теперь жить-то,
оставила ты большую ватагу, большую артель-то
глупеньких да несмышленненьких-то. |
Ed küzund nikel sinä necidä dumašt-se (Не спросила ни у кого этой думушки-то). Похоронное причитание
